Когда на кухне коммунальной Гудел и фыркал керогаз, Вошел с улыбкой криминальной Через окно бродяга-джаз. Шел в синема под гром рояля Американский супер-вестерн. И наши бабушки узнали Лихой Утесовский оркестр. И от него, как виза, Который год живет Прекрасная маркиза И белый пароход. В нем было много пыла, Он нежен был душой, И в остальном все было В нем очень хорошо.
Кипели трубы. Клубился бас.
Немели губы. Смеялся джаз.
Бросало ноты из плача в стон.
И ах, фокстроты! Ах, чарльстон!
Гудели, как года, клаксоны, Водитель нажимал на газ. И обещали патефоны: «На том же месте, в тот же час!» А мы сегодня лезем грудью За сладкой булкой на обед. И признаемся с тихой грустью: Того веселья больше нет.
У бабушки в комоде Пластинку мы нашли. Дань отдавая моде, Погромче завели. Игла бежала, как по треку, И сквозь шипение и треск Смеялся вновь над нашим веком Лихой утесовский оркестр. Ведь от него, как виза, Который год живет Прекрасная маркиза И белый пароход. В нем так же много пыла, И нежен он душой, И в остальном все было В нем очень хорошо. Очень хорошо!