Мы поедем с тобою на А и на Б мимо цирка и речки, завернутой в медь, где на Трубной, вернее сказать, на Трубе, кто упал, кто пропал, кто остался сидеть.
Мимо Герцена — кругом идет голова, мимо Гоголя — встанешь — и некуда сесть. Мимо чаек лихих на Грановского, 2, Огарева, не помню, по-моему — шесть.
Мимо всех декабристов, их не сосчитать, мимо народовольцев — и вовсе не счесть. Часто пишется «мост», а читается — «месть», и летит филология к черту с моста.
Мимо Пушкина, мимо... куда нас несет? Мимо «Тайных доктрин», мимо крымских татар, Белорусский, Казанский, «Славянский базар»... Вон уже еле слышно сказал комиссар: «Мы еще поглядим, кто скорее умрет...»
Мимо Белых столбов, мимо Красных ворот. Мимо дымных столбов, мимо траурных труб. «Мы еще поглядим, кто скорее умрет». — «А чего там глядеть, если ты уже труп?»
Часто пишется «труп», а читается «труд», где один человек разгребает завал, И вчерашнее солнце в носилках несут. Из подвала в подвал.
Мимо Трубной и речки, завернутой в медь. Кто упал, кто пропал, кто остался сидеть. Вдоль железной резьбы по железной резьбе мы поедем на А и на Б.