отпуская в момент создания, выдыхали в момент прозрения, и бесценные капли знания становились судьбой и временем. там, где пала стена империи, чьи-то слезы уже не трогают – оглянувшись на тех, кому верили, мы идем своими дорогами.
изогнуться немыслимым танцем на осколках сошедшей радости: \"останься, слышишь, останься – я тебе нарисую радугу\" эта панковская романтика, андеграундная эстетика, нас спасут дневники на фантиках – обойдемся без анестетиков
переломаны, перепутаны нити выстраданного выбора, как несмелое \"ялюблютебя\", за которым вся жизнь – навыворот. цепки сетки, но путь наш выстроен в переплеты необъяснимые… резким выдохом, будто выстрелом: \"отпусти меня в мир, любимая\"
и мы снова приносим в дом свой откровение, как причастие: «а давай мы однажды проснемся и будем бессовестно счастливы, не единственными, но первыми кто пробьется сквозь стены помыслов, кто не видит – а все же верует, ощущая друг друга полностью»
забывается, что обещано, заплетает ладоней линии, но откликнется снами вещими тем, кто помнил тебя по имени. и рассказывать вроде не о чем, но не скрыть за стеклянным панцирем восемнадцатилетних девочек с неестественно тонкими пальцами,
с их естественно детскими лицами, не испорченными косметикой, только станем ли нынче злиться мы? обойдемся без анестетиков. из-за грани, как прежде, тянемся, несогласные, неподвластные, а давай мы однажды останемся и будем немыслимо счастливы?
отпускать по воде кораблики, покупать перчатки и бусинки, и от фильтра застывших капелек убегать в полумрак и музыку. как любимой или как другу свет в ладошке – возьми, согрейся, только взять бы тебя за руку и идти по блестящим рельсам
в край, где станет земля истомой нам, как путникам непокорным, или – может быть – станет домом, где мы вместе пускаем корни, и в такой простой арифметике, с недописанными припевами обойдемся без анестетиков, навсегда оставаясь первыми.
…оглянувшись на тех, кому верили, мы идем своими дорогами…