Для меня ты всегда будешь мурашками по коже, Чем-то необходимым, чем-то под ребрами. Единственной из семи миллиардов прохожих Из всех особенных - моей неособенной.
Для меня ты прыжок с высоты небоскрёба, Остаток тепла над запотевшими стеклами. Я для тебя даже небо скрёб бы, Только ночное, разбавив крошкой со звездами.
Ты во мне биотоками, ты у меня внутривенно, Но не хватает лишь рядом - физический недостаток. Я помню каждое из миллиона твоих прикосновений, До сих пор ощущаю каждый твой отпечаток.
Твой облик все так же хранится у меня на сетчатке, Хотя я и пытался смыть его скрупулезно слезами. И даже сейчас я настолько приятно печальный, Как всегда рад за тебя, как всегда безнадежно страдаю.
Для меня ты всегда будешь единственной первой. А если й будет кто-то еще, то лишь ты. Помнишь, как сказал, что не разлюблю тебя, веришь? А ты ответила , что так все говорят и решила уйти.
Видишь, я оказался как всегда прав, а ты ошибалась. Я ни за что буду помнить и всегда не забуду. Как еще в школьные годы мы с тобою встречались. Это были лучшие главы в нашем посмертном этюде.
Я не успел, а ты вышла на нашей конечной. И может я теперь сдохну в депо небосвода. Но знай, у нас была своя бесконечность, Она длилась два с половиной года.
Это не мода, просто наивная вечность, И может мы с тобой в эту осень не вместимся. Но помни, у нас была своя бесконечность, Она длилась двадцать восемь месяцев.
Я, наверное, был слишком простосердечным. И может со мной никак, а с другим веселей? Но не забывай, у нас была своя бесконечность, Длинной в восемьсот тридцать семь дней.
Пусть мы раньше любили невыносимо й беспечно, А теперь лишь пропасть недосказанных слов. Но ты сумей сохранить нашу с тобой бесконечность, Длинной в двадцать тысяч восемьдесят восемь часов.
Ты передел моих снов, несовершенная безупречность. Я однажды к утру, сидя за текстом тебе с сигаретой, умру. Но буду счастлив за нашу с тобой бесконечность, Эти миллион двести пять тысяч двести восемьдесят минут.
Мне бы с головою тонуть в тебе навсегда. Не убивай наших китов, что и так внутри умирают. Может несовместимы, но ты больше чем не моя. Спасибо тебе за тебя, с тридцатым, Родная.