Я рассказываю вам о тех временах, Что не могли застать Те, кому сейчас меньше двадцати. Тогда Монмартр Развешивал свою сирень Прямо у нас под окнами, И хотя убогая комнатка, Служившая нам гнездышком, Была неказиста на вид, Все же именно здесь мы узнали друг друга - Я тогда перебивался с хлеба на воду, А ты позировала обнаженной.
Богема, богема Это означало, что мы счастливы Богема, богема И мы ели лишь раз в два дня
В соседних кафе Нас таких было несколько человек, В ожидании славы, И, будучи нищими, С пустыми желудками, Мы не переставали в нее верить. И когда вдруг какое-то бистро За вкусный горячий обед Покупало у нас картину, Мы читали стихи, Собравшись у огня И забыв про зиму.
Богема, богема Это означало, что ты красива Богема, богема И мы все были гениальны
Часто мне случалось Перед мольбертом, Проводить ночи без сна, Ретушируя рисунок Линии груди Или изгиба бедер. И только лишь под утро Мы садились наконец За чашку кофе со сливками, Уставшие, но счастливые - Надо же было так любить друг друга, И любить жизнь.
Богема, богема Это означало, что нам по двадцать Богема, богема И мы жили духом времени
Когда в круговороте дней Мне случается забрести По прежнему адресу, Я больше не узнаю Ни стены, ни улицы, Которые видели мою юность. Под крышей дома Я ищу мастерскую, От которой ничего не осталось. В своем новом убранстве Монмартр кажется печальным И сирени мертва.
Богема, богема. Мы были молоды, мы были безумны. Богема, богема Это больше совсем ничего не значит