А жизнь - к ноябрю, к ноябрю; ветшают привычные латы... Я был и вверху, и на дне, знал и дворцы, и корыта. А нынче тебе говорю: не двигайся. Будь, где была ты, но не приближайся ко мне; не приближайся, Лолита.
Ты колешься тысячей шил, ты таешь подобием воска. Но я всё же выстою. Лишь припомню темно и убито, что, редко греша, я грешил так зло, одномерно и плоско... Пожалуйста, стой, где стоишь. Не приближайся, Лолита.
Я жив. Но, поверь мне, давно не место ни самбе, ни румбе. Вверяя поступки уму, прожил я, как приказали... А нынче - плохое кино, в котором набоковский Гумберт противен себе самому. Впрочем, и зрителям в зале.
Мне страшно. На этом плато совсем безвоздушно пространство. Я знаю, что это - клише, и белыми нитками шито... За что мне всё это, за что?! - симптомы шаманского транса в остывшей, казалось, душе... Не приближайся, Лолита.
Неверно движенье планет. Во мраке невидима трасса. Не будет хороших вестей. Напрочь пробита защита. И прошлого с будущим - нет. В чаду настоящего часа я порван на сотню частей. Сгинь... Оставайся... Лолита...