Dear Esther. I have burnt my belongings, my books, this death certificate. Mine will be written all across this island. Who was Jakobson, who remembers him? Donnelly has written of him, but who was Donnelly, who remembers him? I have painted, carved, hewn, scored into this space all that I could draw from him. There will be another to these shores to remember me. I will rise from the ocean like an island without bottom, come together like a stone, become an aerial, a beacon that they will not forget you. We have always been drawn here: one day the gulls will return and nest in our bones and our history. I will look to my left and see Esther Donnelly, flying beside me. I will look to my right and see Paul Jakobson, flying beside me. They will leave white lines carved into the air to reach the mainland, where help will be sent.
Дорогая Эстер. Я сжег свои вещи, свои книги, это свидетельство о смерти. Мое - будет написано на самом острове. Кем был Якобсон и кто помнит о нем? Доннелли писал о нем, но кем был Доннелли и кто помнит о нем? Я нарисовал, вырезал, высек и отметил здесь всё, что мог знать о нем. Будет на этих берегах другой, кто вспомнит обо мне. Я вознесусь из океана как бездонный остров, соберусь как камень, стану антенной, маяком, и они никогда не забудут о тебе. Нас всегда будет тянуть сюда: однажды чайки вернутся и станут гнездиться на наших костях и нашей истории. Я посмотрю налево и увижу Эстер Доннелли, летящую рядом. Я посмотрю направо и увижу Пола Якобсона, летящего рядом. Они оставят белые линии в небе, как послание большой земле, откуда придет помощь.