Ребёнок уснул, и ему приснился летающий слон. Он запряг его, чтобы полетать...ведь мама говорила ему: летаешь во сне - значит растёшь. Ребёнок хотел быстрее вырасти. Он хотел, чтобы у него были устойчивые ноги, с помощью которых он мог бы ходить далеко-далеко. Хотел иметь крепкие зубы, которыми можно было бы раскусить любое лакомство - яблоко, шоколадку, леденец и даже орех. Хотел иметь сильные руки. Такие, как у папы. Можно даже ещё сильнее. И держать на них маленьких детей, таких как он, точно так же, как его держал папа. Хотел научиться читать. Он часто наблюдал, как отец читает газету. Отец непременно одевал очки и утыкался в газету всё глубже. "Должно быть, там написано что-то очень интересное, - думал ребёнок, - раз папа там глубоко утыкается туда носом". Один раз ребёнок даже сам попытался уткнуться носом в газету. Он раскрыл её на самой разноцветной странице и поставил перед собой. Но ничего не понял. То есть, нет, картинки он понял прекрасно. На одной - серьёзный дяденька в очках. На другой - улыбающаяся тётенька в красивом платье, а чуть ниже - стакан пива и что-то вкусное на тарелке. Вероятно, смекнул ребёнок, тётенька в платье хочет понравиться дяденьке в очках. Но дяденька слишком серьёзный, чтобы смотреть на тётенькино платье. Значит, тётеньке надо дать дяденьке стакан пива и еду на тарелке, чтобы он перестал быть таким серьёзным и всё-таки обратил на неё внимание. Всё предельно ясно. Так зачем, - подумалось ребёнку, - взрослые читают буковки, если и без них всё понятно? Но всё равно ему очень хотелось понять буквы. Может быть, ими написано ещё что-нибудь интересное, чего на картинке не нарисовали. Он пододвинул газету поближе к носу, но ничего не понял. Потом ещё ближе, но всё равно ничего не понял. Тогда он припал носом прямо к газетной бумаге, ощутив лёгкий аромат типографской краски, но по-прежнму было ничего не понятно, даже наоборот - ещё хуже стало, буковки расплылись, потеряли чёткость и даже картинки не разобрать стало. Поразмылив, ребёнок взял карандаш, лист бумаги и принялся аккуратно перерисовывать буквы, сначала все подряд, а потом те, которые больше нравились. Он надеялся, что, может быть, он поймёт их, если научится их рисовать? Но вот беда - вместо изящных кружочков и стройных палочек с ровными изгибами, на бумаге вырисовывались неказистые каракули, мало чего общего имеющие с буквами, напечатанными в газете. Почему так получается, ребёнок не понимал. Он расстроился. Расстроился из-за того, что понял - пока он не научится красиво перерисовывать буковки из газеты на бумагу, он никогда не поймёт, что в ней написано. И понял, что хочет научиться писать. Понял, что хочет не только понимать буквы и слова, но и создавать их сам. Он представил, как он, уже большой, рисует в газете ровные красивые буквы, а папа эту газету потом читает. Представил, как оставляет папе записки на кухонном столе, прямо как это делает мама, когда куда-то уходит. И снова принялся рисовать. Только на этот раз он решил перерисовывать не отдельные буквы, а написать целое слово. На главной странице газеты красовалась крупная надпись: ПРАВДА. Несмотря на то, что ребёнок не понял, что она означает, она ему сразу понравилась. С неё и решил начать. Пропыхтев над листом бумаги несколько минут, он удовлетворённо оценил своё творение. Изображение на листке, как показалось ребёнку, вполне походило на надпись в газете. И тут ребёнка озарила гениальная мысль. Он стремглав ринулся на кухню и подбежал к ножке стола. Затем поднял руку,сжимавшую листик с надписью. Ребёнок думал: "Я оставлю папе записку на столе, как это делает мама! Папа прочитает и увидит, что я научился писать!" но увы... Стол оказался настолько высоким, что рука малыша на ладошку не дотягивала до столешницы. Он пытался вскарабкаться по ножке, но всё время соскальзывал вниз. Он попытался подпрыгнуть, но упал и больно ушиб коленку. Он попытался подкинуть записку, но она не попала на стол, а с тихим шелестом опала на линолеум. Ребёнок схватил клочок бумаги и гневно зашвырнул в угол. Его маленькое тело содрогалось от рыданий. &qu