В моём сердце плавает рыба с металлическими чешуйками, тычется носом (специальным, рыбьим носом) в песчинки моих предсердий, в сети моих желудочков… Ей бы сейчас мотыля, но хозяин спит, ему снится сон, – будто бы он – старый спившийся король, в его скипетре живёт моль, и троном ему – разломанный табурет, а по утрам приходит слуга, говорит: «Ваша овсянка, СЭЭЭР!!!» И никаких тебе хороших манер… Да и дворец наполовину пуст, так, – чей-то полустёртый эскиз… Король слезает с табурета, идёт вниз, на первый этаж, берёт карандаш и принимается за чертёж, – ведь этот шатёр совсем ни на что не похож; а где же он будет тогда жить, принимать почётных гостей, пряники печь (втайне от любопытных слуг)? Король рисует животворящий круг, потом с дырками, как у сыра, квадрат, потом акулу, за ней рыбу-шар, затем появляется электрический скат… Да будет свет! – говорит король и залезает на табурет, засыпает и снится ему, будто бы он – рыба с металлическими чешуйками, живёт в горячем ключе, резвится и тычется носом (специальным, рыбьим носом) в придонные камни, разговаривает с помощью плавников, радуется, хватает орешки из детских рук, перепрыгивает маленькие радуги, чистит чешую о песок, не рвёт пространство на запад, юг и восток, Он живёт везде, сразу, наверняка… Соль-рыба, рыба-воздух, рыба-рука…
Такая, должно быть, странная картина: щёлкающий орешки король в ночном колпаке, смотрящий в свои ладони… И он счастлив, потому что чувствует шелест плавников рыбы, которая тычется носом (специальным, рыбьим носом) в подушечки его пальцев…