Мягкие стены. Новокаин в вены. Кошмары мои безысходно неизменны. На окнах - решетки. Сознания ошмётки. Восприятие реальности стало нечётким. В белых масках лица. Приятели-шприцы. Ночью не спится. Рассыпаться. Убиться. Застывшая улыбка. Взгляд в одну точку. Световые блики складываются в строчку. Все нормально. Нереально банально. Отчаянно опаздывает мой исход летальный. Лучше не станет. Хуже не бывает. Время как ванильное мороженное тает. Не помню. Убивал ли я? Насиловал ли? Грабил? Да вроде никаких не нарушал серьезных правил. Вряд ли кому-то из-за этого обидно. У нас рубашкой часто усмиряют безобидных.
Припев: Когда очнулся я, вокруг тела лежали томно. Ничего не помню. Ничего не помню. Что, черт возьми, произошло? Теперь расскажет кто мне? Ничего не помню. Ничего не помню.
Пять дней не ел я. Лежал в одной позе. Хорошая доза для полного анабиоза. Белым упрямо не отвечал мой пульс. Их вывод, что я теперь ни на что не гожусь, Был наивен. Засунули лениво В холодильник. Там было на редкость паршиво. Проснулся. Воистину теплее в палате. Смотрю. Идет кто-то в белом халате. Увидел меня. Побелел. Испугался. Пока он валялся, я допер, что в морге оказался. Не припомню, что сделал я с ним. Но потом в крови лежал он, недвижим-непоколебим. Откуда знать потом, кто черепа всем раскрошил, Разорванную память иглами нельзя зашить. Я стоял в лесу. На берегу Москвы-реки. Вокруг меня лежали окровавленные трупаки.