Сорвись на меня иголками листьев, Как будто я всё замечаю итак. Наши руки свободны, порой даже слишком, Бог знает, Бог видит, когда ты не чувствуешь такт.
Сорвись на меня резким звоном и пылью. Скулы вечными соснами рек солёных фокстрот, Громких отзвуков лес на обиде старинной, Так отпляшем мы чувства газет желтых слов.
В этом северном вальсе я все понимаю, Только вот эти строки не для тебя. Если моря вокруг ты не замечаешь, Так снова сорвись - я буду рад.
Если хочется очень, то мы не утонем, Нам повезет, и никто не умрет. Могила большая : личный город-герой. Сорвись на меня, только не стой.
В этом северном вальсе я все понимаю, Только вот эти строки не для тебя. Если моря вокруг ты не замечаешь, Так снова сорвись - я буду рад.
Мыслью кость, шассе сильным Остановит дыханье горной крови поток, И никто не умрёт, кто-то скажет в могиле : "Ты - слишком святая, Я - душевнобольной."