когда приключится беда /или праздник / и, позабыв на стуле свой котелок, ступит на небо Сказочник /из рода несчастных/ и узнают слово "мигрень" все ангелы и сам Бог. усевшись возле подошв его золотых сандалий, он обопрется об облако, что темнее других, и, потирая привычно круги под глазами, посмотрит в морщины Его, вздохнет, чуть-чуть помолчит. "Бог, скажи.. -/Всевышний уже вздыхает, предчувствуя первый дурацкий вопрос. Ему уже столько таких задавали! Он закрывает глаза, берет кружку, делает долгий, горький глоток. "..почему, глядя в чужой затылок, в закрытую дверь, в перебитый посудный хлам, я испытывал больше боли, чем видя груды убитых в войне через чертов бездушный экран? Почему, просыпаясь алеющим утром, глотая на кухне горький, холодный чай, я ненавидел всё до той самой минуты, когда она открывала свои глаза? Бог, почему до сердечной боли, замученный, выбитый, без капли последней сил, я поднимался, слыша слово ее одно лишь? я за нее, ты знаешь, любого б убил... почему, наблюдая других, свободных, красивее, стройнее, добрее и лучше в разы, я отвернулся и ползал за нею, до крови, на животе, по стеклам, стирая колени в пыль? Отец... почему все мои молитвы, мейлы, письма, крики и прочий хлам, Ты игнорировал так, будто я не последний, кто бы вообще к тебе обращаться стал?! Бог, почему ты ее забрал?" Он потирает виски от боли несдержанной залпа, думает "лучше б спросил, как я мир сотворил". Капают слезы из глаз непослушных на пол: "Просто ее ты больше, чем сказки любил..."