Осень - это вовсе не опавшие с неба листья. Осень слишком близко, близость самоубийства. Рыбы тонут в мисках, пессимизм торжествует, его мир расцветает миллионами искр.
Ножи бороздят землю,- руками прочертил линии, движение по проспекту, утром губы покрылись инеем. Под лед зимовать не прыгнул, как подобается рыбам, плавниками рытвину вырыл, лежу наедине с миром.
Бетонного цвета небо, сжимается, пульсирует, железнодорожные вены рельсов лежачего унесли. Но бесконечны мысли о прошлом, о доме, прихожей, будто бы батарейки кончились, под натянутой кожей.
Тела найдут по весне, как под таящим снегом, лопатою откопают многоэтажек квартал. Распечатав на принтере весь наш летний багаж, набираю воды в рот, сажусь на влажный асфальт.
На лужах кольца бензина, звуки слились воедино, я закрываю глаза, впитываюсь в поверхность земли. Плед не спасет меня в зиму, осень идет сверху вниз, бьется летнее солнце трепетно где-то в груди.
Осень - это вовсе не опавшие с неба листья. Осень слишком близко, близость самоубийства. И рыбы тонут в мисках, пессимизм торжествует, его мир расцветает миллионами искр, в сумерках быстрых.
Осень - меня поймали, пересадка нового сердца, чайной ложкой вычерпываю, из предсердия лето. Я слышу свои шаги, но не чувствую тебя рядом, у лежащего мир сбоку, капли падают на футболку.
Не хватает местоимений множественных. Я и ты. Говорила мне осень: «ты жри дерьмо, до весны, пустотой заряжайся, глядя в бензин на лужах». Хочу обнять твои плечи и замерзнуть в стужу.
К верху брюхом рыбы, время свыкнуться с фактом: я бессилен превратить свои желания в правду. Занавески по обе стороны влажные беспричинно, молчание - это здорово, но не для тех кто молчит.
Интершум авторазвязок, как колыбельная рыбам, что сменили моря на грязные дорожные рытвины, в попытках о стены биться и о двери в тебя. В жабры медленно набивается придорожная грязь.