как ты смел наплевать в родник (в тот чистейший родник души!), а теперь заявлять, мол, был слеп, мол, теперь почему-то болит, мол, на помощь скорей спеши?
как рука поднялась на надежды, как растёр, словно детскую рану, то, что спрятано под одеждой, то, что полнее любых океанов?..
и какое, ответь мне, право ты имеешь меня потрошить, разбрасываться словами, в которых нет родника-души?
и какое, скажи, теперь дело мне до ран твоих, родников? нет, не громкое «охладела», просто нет о тебе стихов.
их и не было, если честно. все эти строки – стёкла на дне: ну, когда в водах пресных кровью на подошве оставят след…
и ты слушаешь, напряжённый, как ракушки пытаются слышать шум. ещё чуть-чуть и ушёл бы, но начал зачем-то: «прошу,
давай с тобой всё забудем, уедем в загоризонтные дали, заживём, как на золотом блюде, будет всё по-другому, как мы мечтали…»
но я не хочу снова в омут, в тот, словно матрица, коридор.