В шуме листвы не слышно былой ветра силы Реки времен теперь будут вечно пустыми.
Грядет время страха и век пастухов, Пасущих не овец, а лютое племя волков!
Голос созвездий зовет из былых времен Уставших героев вернуть род сородичей к славе горящих огнем Золотых икон.
Икон, Не написанных лживых, а истинных - светлых, Убитых и почивших, Икон, никогда не рожденных.
В лесу моем полно зверей, И каждый со временем сходит с ума... Забыв о небе, стремится он в норы, Оставив дождю поливать гниющие тела. И каждый из них видит сон про пещеру обитую золотом, Где горит костер, и радуга для них лтшь одних.
Но дождь беспристрастен, Сжует он и сны этих жалких червей. Как нянька воспитывать будет Породу червивых детей.
И став уже взрослыми выроют норы они и уснут Чтобы видеть все этот же сон. А самые мокрые смешают их сны и взойдут по ним к тучам, Застившим небосклон...
Пускай же придет тот зверь, Который возьмет и скомкает весь этот лес. Растопчет деревья, сожжет гнусный дождь.
Из гноя и грязи построит темницу для разума!
И сквозь стены ненависти мрака и смрада, Найдет путь к свободе, Ведущей из этого леса к мечте!
Пускай копошатся у ног его звери в агонии дикой, Они лишь инструмент для дороги той, которой пройдет он! Которой пройдет, побывавший на всех болотах лесных, Пройдет ее мертвым до самой звезды.
И воскреснет он! Чтоб вернуться в пещеру все в том же лесу. Собирать свое золото, и капать гноящейся пеной На отражение неба в пруду. И будет он так же копать себе норы, И верить в речи почивших святых!
Святых, ослепивших весь лес блеском своих ликов! Святых, оглушивших весь лес ложью своих языков! Святых, оторвавших руки у тех кто прозрел и пошел против них! Святых, закрывших тучами небо.
И будет калекой он ждать новую жертву. Чтобы так же пожрать ее вместе со стаей пожравших прежде его, Чтобы мертвым смельчак пробирался Сквозь останки шедших звездной дорогой, Чтобы так же воскрес у звезды, и вернулся на вечную стражу, Ревностно чтить гнилую правду во сне.