В кадрах, строках, годах, синих хризантемах На руках, в радостях, печалях на наших лицах, В слезах, грезах, мною совершенных ошибках, В историях, в судьбах осени оставленных.
Двадцать пятый кадр. Осень. Дубль два. Холодом царапает печальные глаза зараза Пустота. Капелями сердцебиений частота. Фразами потерянными уронена слеза. Отыщи меня в непогоде города угля, Голосом голодным прогоняя сумрак дня. Кап-кап-кап по сердцу - рана - это боль моя Разъедает мысли, разбивая крик молчания... А я ведь не хотел так, но обволакивает тело мрак. Стою как вкопанный дурак. Понять не могу никак Получилось так как - Остались только в памяти и на руках Два имени чернилом черным в моих снах и венах. И все надежды в пух и прах на збитых коленях. И боль этих в словах, как в воткнутых ножах, Но страхи в этих строках растворяю в лужах...
Убийца. Убийца. Зая, подскажи, когда осень 25 отпустит Убийца. Убийца собственных иллюзий. Только рана кровоточит
Под дождем промок. Остался здесь как щенок. Мне бы волком выть, но внутри меня комок. Теперь я закрываю сердце на гнилой замок. Вот такой вот получился пройденный урок... Осень сука-мука вечная теперь моя подруга. И только рука друга выведет из замкнутого круга. Она осталась с летом. Следом вчерашнего рассвета Радуги дуга просвета... Двадцать третий кадр. Делали друг другу больно. Говорила ты тогда: "Уйди. С меня довольно". Знаешь, даже если кончилось бы все печально, - Наши судьбы сильно были сплетены невольно... Кадр двадцать два - это тогда, когда сгоряча Тушил окурок и царапал на груди слова Самых дорогих людей на свете имена... Потом кусал себя за локти разум отравляя.
Убийца. Убийца. Зая, подскажи, когда осень 25 отпустит Убийца. Убийца собственных иллюзий. Только рана кровоточит
В кадрах, строках, годах, синих хризантемах На руках, в радостях, печалях на наших лицах, В слезах, грезах, мною совершенных ошибках, В историях, в судьбах осени оставленных.