Юрий Нестеренко Рождество 1944 года Пять лет войны в Европе, пять лет войны... Я так устал, мой Боже, я так устал. Как там поют французы? \"Вперед, сыны Отечества! Час славы уже настал.\" Да, так они и пели пять лет назад... Теперь уже и правда настал их час. Домой в Нью-Йорк и Лондон придет солдат, И встретят их цветами - не нас, не нас. Имперская идея, арийский лоск... Набор фальшивых штампов, труха, зола. Слова, что нам когда-то пронзали мозг, Исчезли, и остались одни дела. О, как гремели трубы, сверкала медь! Шли в битву, как на праздник, чеканя шаг... А мы несли Европе огонь и смерть, Как орды Чингисхана. Вот так, вот так. Имперские знамена в грязи, в пыли, Заржавленные траки дробят асфальт... При слове \"немец\" в странах, где мы прошли, Не Шиллера припомнят, а Бухенвальд. Присяга есть присяга, и долг есть долг, Мы так ценили стройность в своих рядах! Но кто теперь ответит: какой был толк В нелепой этой бойне, в пяти годах?! Пожарища и трупы, кровавый ад, Мы гибли, идиотов боготворя, И вот теперь - бессильно ползем назад. Все было понапрасну. Все было зря. Величие и слава - дерьмо и тлен. На нас повсюду смотрят, как на зверей. Затраханная шлюха Лили Марлен, Ты выучила русский? Учи скорей. А где-то нынче елки, огни гирлянд... И толстые ублюдки еще поют О том, как сладко гибнуть за Фатерлянд, И тосты за победу, не морщась, пьют. А на Восточном фронте - снега, снега, И кровь уже не греет холодный шнапс. Зарыты в общих ямах рукой врага И смельчаки, и трусы. Конец. Коллапс. Славянские просторы, степная глушь... Хотели в месяц сладить с такой страной. И как могли поверить мы в эту чушь?! Теперь мы поумнеем. Какой ценой? Пять лет войны в Европе, пять долгих лет... Союзники сжимают свое кольцо, Народы с отвращеньем глядят нам вслед, А чем нас встретят дома? Плевком в лицо? На нас клеймо позора. Берлин в огне. А на Восточном фронте - мороз, мороз... Мы гибнем, задыхаясь на самом дне, Прости нас и помилуй, еврей Христос! 1996