Итак, погибла Итака, и твое возвращение стало опасным для всех. Однако тесно в каюте, как в любом помещении – тебе оставался лишь смех. И мы смеялись с тобой, когда необратимо миновали эпохи и дни… Он оставлял за спиной города-побратимы, года и женщин с детьми.
Ты пил из кубка, из чаши и почти из Грааля, искал первородный грех. Ты им дарил свое чаще, чем они твое крали – и ты стал опасен для всех. И я с ним был одной парой сапог-скороходов, ковра-самолета сосед… Скорей карою, чем карой, чаще одой, чем годом, измерял он сумму прожженных лет.
Один единственный город ты называл своим Градом, своим градусом и виной. Ты утолял пьяный голод в метро виноградом, признаваясь далеко не одной. Но параллельность рельс по спирали – едва ли… До свиданья полмаршрута – и дом, в котором только вдвоем, в котором клятвы давали и обещания – быть вдвоем…
И ты принес себя в жертву, ты отправился в Шервуд, Робин Гуд и рубин, и – гудбай! Ты на себя свои реки… Рагнарёк, человек и – навеки потерянный рай.