Ты будешь только строчкой из тысячи имен, Кого похоронили, но кто не погребен. Кого уже не ищут, ведь некого искать И если кто надеется, то это только мать Надеется, разыщется, сынок ее родной Пусть даже покалеченный, но все-таки живой. И траур не наденет и дочкам запретит, Но все в округе знают: душа ее болит.
По тюрьмам и по фильтрам искать тебя начнет, А после будет плакать все ночи на пролет. И будет с фотографией у стен тюрьмы стоять И каждому кто вырвался вопросы задавать : Не видели? Не знаете? Нет, он не воевал Ушел и не вернулся. Пол года как пропал. Смотри вот фотографии. Вот профиль, тут в анфас... Нет, деца, не припомню... Там много было нас...
А матерям он скажет: где дальний перегон Туда скорей идите, там с трупами вагон. Охране дайте денег, у них закон простой: Тут все имеет цену и мертвый и живой. Я тут всего неделю, а кажется, что век. Пол-года? Нет, не выдержит. Не сможет человек Я думал, что не выживу и начал смерти ждать, Но выкупили быстро и надо долг отдать.
И тем кто денег занял, и тем кто разыскал И тем... Кто вечерами огнем меня пытал! Кто бил меня железом, в азарте словно зверь! Да так, что инвалидом я сделался теперь! А этот долг кровавый сполна им всем верну, Но даже после этого спокойно не усну. Я вышел но остались там тысячи других. И многие не выживут... Я помнить буду их.
А вы своих ищите пусть вам поможет БОГ. Ни кто не умирает быстрей, чем выйдет срок И в туже ночь, дав взятку, она в вагон зашла И до утра искала, но сына не нашла... А утром с фотографией у стен тюрьмы стоит: Я знаю что живой он. Мне сердце говорит. Еще через пол-года, в овраге у реки Большую яму с мертвыми разрыли пастухи Пытались по одежде кого нибудь узнать, Но так и не узнали. Решили закопать. Потом прочли молитву, за тех кто там лежал За тех, о ком написано, что без вести пропал.