По первому снегу Заяц прибежал к Медвежонку. — Медвежонок, ты лучший из всех, кого я знаю, — сказал Заяц. — А Ёжик? — Ёжик тоже хороший, но ты — лучше всех! — Да что с тобой, Заяц? Ты сядь, успокойся. Чего ты прыгаешь? — Я сегодня проснулся и понял, — сказал Заяц, — что лучше тебя нет на свете. Вошел Ёжик. — Здравствуй, Медвежонок! — сказал он. — Здравствуй, Заяц! Вы чего сидите в доме — на улице снег! — Я собрался идти к тебе, — сказал Медвежонок. — А тут прибежал он и говорит, что я лучше всех. — Верно, — сказал Ёжик. — А ты разве не знал? — Правда, он самый лучший? — сказал Заяц. — Еще бы! — Ёжик улыбнулся Медвежонку и сел за стол. — Давайте чай пить! Стали пить чай. — Вот слушайте, что мне сегодня приснилось, — сказал Заяц. — Будто я остался совсем один в лесу. Будто никого-никого нет — ни птиц, ни белок, ни зайцев, — никого. «Что же я теперь буду делать?» — подумал я во сне. И пошел по лесу. А лес — весь в снегу и — никого-никого. Я туда, я сюда, три раза весь лес обежал, ну, ни души, представляете? — Страшно, — сказал Ёжик. — Ага, — сказал Медвежонок. — И даже следов нет, — сказал Заяц. — А на небе — вата. — Как — вата? — спросил Ёжик. — А так — ватное, толстое небо. И глухо. Будто под одеялом. — Откуда ты знаешь, что глухо? — спросил Медвежонок. — А я кричал. Крикну и прислушаюсь... Глухо. — Ну! Ну! — сказал Ёжик. — И тут... И тут... — Что? — И тут... Представляете? Из-под старого пня, что на опушке... — За холмом? — Нет, у реки. Из-под старого пня, что на опушке у реки, вылез... — Ну же! — сказал Медвежонок. — Ты, — сказал Заяц. — Медвежонок! — Что ж я там делал, под пнем? — Ты лучше спроси, что ты сделал, когда вылез? — А что я сделал? — Ты вылез и так тихонько-тихонько сказал «Не горюй, Заяц, все мы — одни». Подошел ко мне, обнял и ткнулся лбом в мой лоб... И так мне сделалось хорошо, что я — заплакал. — А я? — спросил Медвежонок. — И ты, — сказал Заяц. — Стоим и плачем. — А я? — спросил Ёжик. — А тебя не было, — сказал Заяц. — Больше никого не было. Представляешь? — Заяц обернулся к Медвежонку. — Пустой лес, ватное небо, ни-ко-го, а мы стоим и плачем. — Так не бывает, — сказал Ёжик. — Я обязательно должен был появиться. — Так это же во сне, — сказал Медвежонок. — Все равно. Просто вы плакали и не заметили, как я вышел из-за куста. Вышел, стою, вижу — вы плачете; ну, думаю, плачут, есть, значит, причина, и не стал мешать. — Не было тебя, — сказал Заяц. — Нет, был. — Не было! — А я говорю — был! — сказал Ёжик. — Просто я не хотел мешать вам плакать. — Конечно, был, — сказал Медвежонок. — Я его видел краем глаза. — А что же мне не сказал? — сказал Заяц. — А видел, ты потерянный. Сперва, думаю, успокою, а уж потом скажу. И потом — чего говорить-то? Ёжик, он ведь всегда со мной. — А по-моему, мы все-таки были одни, — сказал Заяц. — Тебе показалось, — сказал Ёжик. — Примерещилось, — сказал Медвежонок. — А если так, что у меня с собой было? — А у тебя с собой что-нибудь было? — Ага. — Мешочек, — сказал Ёжик. — С морковкой, — сказал Медвежонок. — Правильно! — сказал Заяц. — Вы знаете, кто вы для меня? Вы для меня самые-самые лучшие из всех, кто есть на земле!