Из ягеля напиток забыт давным-давно, Он был как кровь тюленей, куда уж там вино. В яранге он варился, хранился подо льдом, Малютки эскимосы мечтали лишь о нём. Пришёл король Гренландский, безжалостный к врагам, Прогнал он эскимосов к скалистым берегам. В полях любимой тундры, во льдах родной земли, Малютки эскимосы тюленей сберегли. Лето опять настало, ягель опять цветёт, А злой король Гренландский вождей к себе зовёт. Глядит король угрюмо и говорит: «Кругом Цветёт ядрёный ягель, а мы вола .... пасём И тут гренландец Гуннар заметил вдалеке Малюток эскимосов, купавшихся в реке. Вышли они из-за иглу, щурясь на белый свет, Мальчик с испитой рожей и дед стапятидести лет. К айсбергу в северном море их повели на допрос. Молвил старик рыгая: «Однако, я — эскимос». Король дыхнул перегаром, шкуру свою поскрёб, Айсберг над ним вздымался, как голубой небоскрёб. Молвил король: «Молчанье вас не спасёт всё равно, Поэтому лучше скажите, гады, как нам готовить вино. И тут голосок раздался: «Послушай, Гренландская вошь, Однако, узнаешь тайну, если косяк набьёшь. Молодость любит травку, изменой косяк куплю, Я расскажу тебе тайну.» —внучек сказал королю., «Дед любит тюленей и ханку, а я от травы торчу, Но рядом со старым ханыгой я говорить не хочу Дедушке жизни не жалко, прожил он много лет, Как эскимос настоящий, однако, смело уйдёт на тот свет. Пускай его шибко свяжут и бросят под паковый лёд, Сдохнет там как собака, однако, домой не придёт.» Сильный гренландский воин с нерпою деда связал, Под паковый лёд засунул и камнем сверху прижал. Старик захлебнулся планктоном, домашний тюлень завыл, А внучек, напыхавшись дури, гренландцам так заявил: «Правда сказать, хренландцы, от дедушки ждал я беды, Он шибко любил тюленей, а мне они до балды Скажу откровенно, гренландцы, мне уж теперь всё равно Не знал я и знать не хотел я, как делают это вино».