Я записан на жёстком диске Москвы, выпит как советский гранённый стакан, продан, как ворованный магнитофон, и смотрю в метро вслед поездам. Вдруг ты там едешь, вдруг ты одна. Я бы мог хотя бы взглянуть на твоё лицо, если ты постарела, я наверное умру, а ты со своим новым, родишь близнецов. Я записан в твоём блокноте Малескин, как мальчик который до сих пор тебя любит. Я просыпаюсь от будильника утром, а ты можешь не заводить - он тебя разбудит. Я покорил для тебя Эверест, состоящий из бутылок рязанского пива. Сделай меня еще более мёртвым, позвони в пять утра - я больше не буду счастливым. Без тебя. Без твоих пьяных шуток, без твоих рисунков, твоих объятий я буду, новым большим Лебовски, выходить в магазин в халате. Мясо моё - это соя, правда. Я уже и сам вегетерианский салат. Сорвите меня, убей за долги, повесь как Саддам, объяви мне священный джихад. Ты моё 11-ое сентября, не иначе, а это тот мальчик, что так много плачет. В магазине за кассой забуду пароль от кредитки. Ты и я - это две половинки в теории Фаины Раневской. Так началась моя жизнь и закончилось детство. Провожу каждый день в ожиданиях участкового, который спросит меня, что нового. А нового ничего не будет, никто не откроет. Псевдопоэт уехал домой, оставил записку на двери коммуналки: \"я болен тобой, я болен тобой\". И никто не узнает, что за мальчик там жил, что за музыку слушал, по кому он так пил, перманентно страдал и писал, о том что не жить - это лучше. А я покупаю обратно билет в жизнь полную недоразумений. И займы всё лучше, лучше кредит, ипотеку и жить на работе, чем эти потоки разочарований. Мне никто не погладит рубашку в четверг и субботу, как и во вторник, и всё, что шумит у меня за окном - это ветер и в хлам бухой дворник. Вор не ограбит меня, потому что меня подло давно, уже обокрали оставив за место чувств и души архив .rar в формате пошлых страданий. Без тебя. Без твоих пьяных шуток, без твоих рисунков, твоих объятий я буду новым большим Лебовски выходить в магазин в халате.