всё проходит, на мне оставляя следы и вбивая сознанье подошвами в землю. всё, конечно, не я, и, кончено, не ты - это мир, это море, которому внемлю.
это мат и «боярышник», запах самсы, переклички вагонов на рельсах рассветных. это гаснущих окон тифозная сыпь, это грязного снега застывшая пена
на губах всех дорог — всех, какимим я шла. я стоптала все ноги, но вынесла сумму тех крупиц, что стоят во главах по углам: я узнала, что мир нас не меньше безумен.
смысл поздних открытий, известных другим, в том, что их для себя никогда не закроешь. жизнь не стоит ни жизни, ни смерти, но Рим номер три обязательно стоит героев.
ни девиц-сублиматоров с длинной сумой, ни борцов с «лоботрясами» в трениках грязных, нет... тебя, как ты есть, мой ты или не мой, если в чём-то придуманный — то не напрасно.
как гремящий об ложку гранёный стакан, как плюгавый, сырой, стебель сжавший подснежник. будто газа педаль, будто ручка «стоп-кран», будто вошка, чьё место для жизни промежность,
будто алой звезды раскалившийся газ, предвкушающий миру рожденье сверхновой... ты масштабен Земле, ты в ней — величина. так вертись и живи с миром в спайку и вровень!
не люби, а бери, не смотри, но глотай всё, что встретишь в саду вечно юной Вселенной. Город жаждет, чтоб было за кем наблюдать. Это show must go on. В нём не будет последних.