Мы взлетели с Моздока из готовности "раз", с максимальной загрузкой, на юго-восток. Мы спешим на пределе, на 1100, - напоролся в горах на засаду спецназ. Умирать никому неохота, и в проталинах раннего снега там вгрызается в скалы пехота, уповая только на небо.
Ах, какая внизу белоснежная гладь! Но под ней горы прячут крутые бока. Здесь снижаться, вслепую входить в облака – всё равно, что в коряжистый омут нырять. Здесь смертельна ошибка в расчётах, здесь вплотную черта роковая, но внизу умирает пехота, не на Бога, на нас уповая.
Мой ведомый стоит под крылом, как влитой, тонкой нитью судьбы мы повязаны с ним. Мы над целью. Пора. И движеньем одним опрокинули вниз небосвод голубой. И в пике с полупереворота, вниз скользя, словно на карусели, и на звук обернулась пехота: неужели "грачи" прилетели?
Тучи прячут в подбрюшии морось и мрак, языками лохматыми лижут гранит, но струится трассёра пунктирная нить, уточняя для нас направленье атак. "Полста пять, начинаем работу! Группе роспуск! Заходим по цели!" И вздохнула спокойно пехота: "Слава богу, "грачи" прилетели!"
До железки истрачен весь боезапас, все посылки отправлены по адресам, а забыли кого, - по горячим следам мусор будет зачищен, - на то и спецназ. "Ну, спасибо, "грачи" за заботу!" - нам вдогонку в эфир долетело. И я ответил: "Без пыли, пехота! Просто делаем общее дело..." Просто делаем общее дело.