Так получилось, но любовь моя была убита, Была убита королевой, с её чёрной свитой. Осталась брошена, до краёв унижена, Стала порошею, куклой обезжизненной.
Той, что обижена. До того, что бешена. Та, что раскрашена так, что краше лешего! Я вырвал крылья ей, что не поднимались уж, И закопал живой, и сыграл прощальный туш.
Усопшую, сыра земелюшка, не приняла, Взяла она обёртку, на ноги поставила, И ржавый механизм внутрь к ней засунула, Веками картонными моргать заставила.
Пошла гулять по свету девица-покойница, Стучалась, дурочка, во все оконца. Да так спешила, словно ноги её конница, Так, словно мёртвые, могут избежать конца.
Месть за жестокость, кровь как расплата, Гниль вместо чувства, ложь и неправда, Дёготь без мёда, вонь из веночка, Чёрная Люба - бесова дочка.
Шум кабаков, да градусы живой водицы, Пила бездомная, но не могла напиться, Глотала воздух, но душил он шею, Копала яму, нет, не яму, а траншею… И как во сне, однажды, к ней явилась бога дочь! Та белоснежность платья, что не подпустила б ночь, Тот нежный танец, кружение души и тела, Музыка пела! Её играло небо!
Вдруг стало жутко больно, загнуло мёртвую, Как будто что-то, глубоко, как нож к ней влезло, И положив на грудь, свою ладонь протёртую… Забилось сердце! Любовь – воскресла!
Любовь – воскресла! Превзошла все боли, Боле, она теперь в колосьях поля, Цветах прекрасных, звёздном ореоле, Солнечном разливе, бархатном раздолье!
Любовь – воскресла! Превзошла все боли, Боле, она теперь в колосьях поля, Цветах прекрасных, звёздном ореоле, Солнечном разливе, бархатном раздолье… И во мне!