Сусальным золотом кленовая листва Нас укрывала в каменеющем саду. Изгибы статуй и пожухлая трава, Иссохший вьюн объял гранитную плиту.
Бродяги, беженцы от призрачной стены, Бурлящей, хлорным газом и шрапнелью, От мира тонущего в мареве войны - Нас сад запущенный манил надеждой на спасение. Но хворост собранный истёк венозной кровью Колючей проволокой стал иссохший плющ! И петушиный гребень, над змеиной мордой, Дуплет зеркальных зраков средь репейных кущ -
В меня вонзился стылый взгляд, И я увидел мир пустой. В зеркальной радужке лишь я, И я склонился над собой...
...Ничто не будет ново под луной! И под светилом, завершившим бег на всходе! В убитом воздухе парила надо мной Ракет сигнальных стая, сея свет убогий. И всюду мёртвые не принятые брением - На бледных лицах безмятежность и покой Лишь сломлены штыки и порваны шинели. И мир укутан замогильной тишиной.
И человек идёт долиной смертной тени, Блуждает средь колосьев палых, взорванных полей, На скалах, там, где море жертвы кораблекрушений, Отдав, качает в неуёмности своей. Он лица узнавал отринутых могилой, Пилотов, рухнувших с небес аэропланов, Похожих на поломанных, погибших нефилимов. А телеграф выстукивал сигналы
"...Над нами, Только волны и лёд! Над нами, Звенит эхолот..." - Значит кто-то живёт! Значит кто-то живёт! В сизой мгле океана… Без ключа - это только бессмысленный код, И никто не прочтёт, не сломает печать на посланье: Криптограф, похоже, погиб, наблюдая восход!
Шёл дальше, человек со скорбным видом, Меж брустверов, спасавших от железа, Пока бессмысленной не сделалась защита, И всё вдруг оружие стало бесполезно.
Раздался сладкий запах в воздухе стерильном, Идущий возбежал на горб траншеи - Над телом мухи вальс причудливо кружили; Я сам смотрел в своё лицо со свёрнутою шеей: Грудь вскрыта - мои ребра, словно остовы печей, В сгоревшем городе - как люд на пепелища Возвращался - шевелился ком червей И моя плоть для них и кров и пища!
И мотыльки В пробитых лёгких! Пауки На струнках тонких Оплетали опустевшие глаза! И муравейник в волосах! Я полон под гниющей кожей, Личинок и сороконожек, А все тела вокруг безжизненно-чисты… И мир летит в объятья темноты!
...Я пробудился в той же части сада Меж изваяний столь прекрасных и великих - То были те, с кем я пресёк ограду Камнями ставшие, безжизненные лики!
И я бежал, бежал, себя не помня, Мимо проклятых статуй, плит и обелисков, И знал, и чувствовал - за мной отныне смотрят Из сада два зеркальных зрака василиска! А человек на поле мёртвого покоя Мой хладный лик разглядывал, недвижим И тело, истекающее гноем, Среди безмолвия, рождающее жизни!