Мчится на запад \"Челябинск-Москва\" скорый поезд, А за окошком - пейзажи уральских красот. Без опозданий, ведь скорым он назван за скорость, Да за доплату в билетах - уют и комфорт. Поезд на запад, а нам выходить - мы с Урала. Мы повернем от дороги до самой Москвы На тупиковую станцию в центре отвалов, В центре заводов, и в центре Уральской гряды.
Город выкрашен дымом в серый цвет, Много вынесший, вырос и окреп. Старый пруд глубок, да в волнах лица Церковь да завод отражаются.
Вот и приехали в город с названьем башкирским. Город, в котором нас ждут и всегда приютят. Город, который из всех городов самый близкий, После нелегкой дороги встречает опять. Желтым автобусом, с номером жизни знакомым, Улицей Солнечной, взрывом в карьере большом. Пасмурным небом капризной уральской погоды, С непрекращающимся по неделе дождем.
Двести тридцать лет жизнь кипит ключом, Утро будит всех заводским гудком. Двести тридцать лет город заводской В серый камня цвет делал облик свой.
Город наш, как перекресток различных событий, На перекрестке Большой рек и Малой возник. Он по размерам своим далеко не великий, Но тем, что мы в нем живем, безусловно, велик. Вечная тяга к свободе и жизни нормальной, Ведь Пугачевская воля осталась в душе. Только вот волю так крепко в железо вогнали, Что уж не вырваться воле на волю вообще.
Звоны, плач и стон слышал город наш. В слякоть, босиком, в многодневный марш Тракт Сибирский шел по краям могил, Каторжников вел умирать в Сибирь
А на Урале леса - не сравнишь ни с какими. Осенью все, словно в сказке волшебной, блестит. Только вот блеск этот как бы не потушили, Вырубив, вытоптав и до конца задушив. Падают, падают, падают, падают листья, Падают наземь, и в золоте наша земля. Но надвигаются камни на золото быстро, Камни заводов да равнодушья беда.
Город выкрашен дымом в серый цвет, Много вынесший, вырос и окреп. Только, как и встарь, возле плотины Все плывут-плывут трубы да кресты, По небу плывут трубы да кресты.