Я был как все (точнее, я была): стихи меня совсем не волновали, меня читали? Да, пожалуй, да: меня читали, но не узнавали, читатель мой похожий на меня — с болезненным пристрастием к печали. Меня шерстили разные слои, и классы социальные читали: преподаватели, приятели, враги и бывшие любовники. Бывало, зайдут ко мне и скажут: "посмотри! каким он стал (точней, "какою стала!")"
Я путаюсь до тошноты в родах, боясь, что непонятна буду миру, который, прочитав сию картину, покрутит равнодушно у виска и скажет: "не стихи, а ерунда достойная — ну разве что! — плевка и не в лицо, а непременно в спину!"
Читателей немного у меня, и все они, наверное, друзья, репостнувшие эту писанину.