Нет, не хочу я в Москву, чтобы видеть там что? Вот ни Красную площадь, ни Лобное место. Ни Василья Блаженного, ни Ивана Великого. Ни, тем более, Рижский вокзал. И ни площадь Сен-Марко, ни Ринген-штрассе, Ни музей Виктории и Альберта, Ни имперскую архитектуру, ни Александер-платц, Ни тебя, потому что у этой любови немецкий язык, Ни цепочку огней с высоты, ни звезду Марлен На асфальте южного города, белый шелк, ацетилен, Ничего романского, пышного, жизнелюбивого, Ничего барочного, великого.
А хочу я Петровский сквер, Первомайский сад, Где тусуются гомики возле белого туалета, Маленькую церковь, где бедные, жалкие фрески, Ветхий театрик, красный и золотой, Где три дивы поют фальшивыми голосами, Где заезжие авантюристы, как в девятнадцатом веке, Итальянские гастролеры, глотатели змей, толпа, Здания желтые с белым и голубые в снегу, Словом, нечто попранное, лишенное величья, Трогательное, означающее распад, несовершенство.
И вот, не забыть о самых лучших на свете, О волшебниках \"Парцифаля\", о ледяных дудках, О том, как весна хотела к нам в сердце, и мы гуляем, И спускаемся медленно с сине-зеленой горы.