До судорог, до бреда, до рыдания, до порванных от напряжения жил Я сохранял свои воспоминания, которыми все эти годы жил. Я их хранил на сумрачной вершине, во тьме бездонной пропасти хранил. На самом дне хрустального кувшина как каплю высохших чернил!
Удавкою тугой - сжимает горло ворот мне! Напасти мои превращаются в змей! Кровью памяти моей обрызган город.
Кровью памяти моей, Кровью памяти моей! Хэй-хэй!
Кровью памяти моей, Кровью памяти моей! Хэй-хэй!
Когда ползешь, глотая клочья пыли, когда добра от зла не отличить, Ты должен знать, что про тебя забыли и сделать все, чтоб самому забыть. Но память, как и смерть неистребима, как дождь ночной по черноте стекла. Кровавыми осколками рубина она на дно хрустальное текла.
Удавкою тугой сжимает горло ворот мне! Мысли мои превращаются в змей! Кровью памяти моей обрызган город.
Кровью памяти моей, Кровью памяти моей! Хэй-хэй!
Кровью памяти моей, Кровью памяти моей! Хэй-хэй!
Кровью памяти моей, Кровью памяти моей, Кровью памяти моей, Кровью памяти моей. Кровью.
Рассказчик:
Никем не узнанный, Суинни Тодд поселяется на улице Флит-стрит. В том доме, где жил когда-то с молодой женой, где царили когда-то любовь и счастье, А теперь его дом принадлежит соседу-мяснику. В нем Торгует пИрожками из тухлого МясА Племянница мясника Ловетт.