Мы условимся: трупов не будет, отпустим Харона гулять - пусть напьётся, пусть вдарит по бабам, пусть сходит в кино, чёрт возьми! И пристроимся сами на вёслах, и время покатится вспять, и немного побудем детьми.
Мы с тобою когда-то построили дом - кто живёт в нём теперь? Мы в иные стучались дома - говорят, там полно малышни. Было время - ни дня без письма - как теперь удаётся терпеть? Кто ж мы нынче, и как там они?
Что давно мы не виделись, старче, - плевать: Каждый шаг, каждый вздох твой мне слышен за тысячу тысяч локтей. Ты молчи, ты тихонько греби, ты под солнцем тогдашним потей - может, снова на нас снизойдёт синева..
И глаза наши после дождя - в этот мир, голубой-голубой, в этот лёгкий пока ещё груз - что там думать - впрягись и тяни, и тяни под гитару про осень, про дождь, про любовь, про любовь: вот - любовь, остальное - в тени.
Эта тень наплывёт чуть попозже, и мир, все темней и темней, ощетинится, зубы оскалив, такой неживой-неживой. И тогда-то не дай тебе бог хоть на миг в этом царстве теней разлучиться с твоей синевой!
Что давно мы не виделись, старче, - плевать: каждый шаг, каждый вздох твой мне слышен за тысячу тысяч локтей. Ты молчи, ты тихонько греби, ты под солнцем тогдашним потей - может, снова на нас снизойдёт Синева..
И раздуются пусть животы, годовых не вмещая колец. Мы, кряхтя, примостившись на банках, делёжку затеем опять и спихнем мифологию снобам, оставим себе Ингулец - Может, что-то покатится вспять...