Помню, когда моложе был, вслух я ругаться не любил, а коль уж брал на душу грех, то отнюдь не при всех, но нынче, чтоб сладко пить и жрать, стал я с эстрады глотку драть и матерюсь, хоть сам не рад, при всех подряд.
Я – подзаборник, циник и ерник. Груб словно хряк – зато остряк!
Чтобы галёрку ублажать, чтоб жеребцов заставить ржать, смело пускаю в оборот сотни грязных острот, но после концерта, встав к трюмо, я на себя кричу: "Дерьмо! Наглая морда! Гнусный тип! Чтоб ты охрип!"
Но пресновата песня без мата. Раз уж поешь – вынь да положь!
В церкви я каялся в грехах: в том, что про жопу пел в стихах. И обещал я впредь попу класть на жопу табу, но если табу на жопу класть, то на жратву придётся красть. Значит, опять, едрёна мать, табу снимать!
Очень сурова жизнь сквернослова. Крайне груба к нему судьба.
В мыслях моей супруги крен, как бы к кому вскочить на хрен. Мне ж она мелет всякий вздор про венерин бугор, но кто ж станет спорить, что точней в сольном концерте спеть о ней, дескать, слаба она чуток на передок.
Грустный мотивчик, бюстик и лифчик – шарм этих тем доступен всем.
Был бы мне чужд с собой разлад, если бы я, забыв разврат, пел благонравность поз и лиц непорочных девиц, но музы вердикт ко мне жесток: "Помни, сверчок, про свой шесток! Публика ждёт твоих идей про жизнь блядей!"
Слишком я спор на песенки с порно. Спорно лишь, как собрать аншлаг.
Как-то владельцу кабаре пел я о розах на заре. Он разрыдался как дитя и промямлил грустя, что, слушая скромный мой куплет, вспомнил он грёзы юных лет, тот цветничок на рю Блондель, где вход в бордель.
Славно умею спеть о дерьме я! Тут мне Орфей – не корифей!
Очень люблю я вечерком с трубкою выйти на балкон, глянуть, как добрый наш народ ходит взад и вперёд, но стоит лишь тронуть мне струну, как затяну на всю страну, что не народ внизу ходил, а сброд мудил!
Я ж – подзаборник, циник и ерник. Груб словно хряк – зато остряк!
Лучшие мне сулят умы скорую встречу с князем тьмы: дескать, придётся мне в аду сесть на сковороду, но верю, Господь наш – не ханжа, он, пожурив для куража, выдаст мне пропуск в райский сад пинком под зад:
"Входи, позорник, циник и ерник! Груб ты как хряк – зато остряк!"