1 Сегодня я наступил ногами на ткань старухи, Не повернул лица, но увидел косые руки И, почуяв как она провожает меня во след, Дошел до поворота и упал на снег: Она трясла меня за воротник, как ветку вишни, Сыпала соль на губы, называя лишней мою прыть, Грозила не доплыть до берега аншлагов, – Река опасна, как дуэль на шпагах! И если встретились бы мы глазами в старом пабе, То я не раз бы натоптал подол сутулой бабе, Но там, где ветры севера льдами вальцуют камни, – Она пинает ботинком бока мне. Всё ревёт и колдует, чтобы не верили барду; Ложатся шторы на двери ломбарда И руки вертят моё тело у ног тополей, – Это спектакль, у которого нету ролей! Реквием она поет по мне не чисто, Два белых лебедя плывут к ладони трубочиста, Как на нож, и времени неведомы пары, Танец которых был так дьявольски хорош! Она целует меня... Она целует меня... Она целует меня... Она целует меня!
Спасай... Спасай!
2 Записки юного врача нашли в шкафу на утро, Морфин ломает пациентов, но ломает мудро... Вся жизнь – больница, но в клинике высокой марки Врачи сказали, что тем вечером я не был в парке. Тогда кого пинала эта тьма пологая? Кому я гневал и молил на высоте плечей? Кого пытался опознать у лавки монологами, Да не увидел глаз и не узнал речей, скажи?! И всё пытаюсь объяснить, как будто иностранец: «Я не в себе... Но я запомнил этот белый танец!» Да не поверили бы слухам старожилы цирка, Но поцелуй старухи мне оставил запах цинка... Не той дорогой повернул домой, Она искала чей-то след и набрела на мой; Не всякому дано пройти на глубине по дну, Но две дороги осветило фонарём в одну. Это история с плохим концом, – Я выдающийся прохожий, но плохой танцор И если книги не соврали, то, листая дальше, Я понимаю, что тем вечером я видел банши.
Луна двурогая молчит, не верит... Мужчина скурит сигарету и починит двери. Мне вяжут руки на халате, я лежу в палате И говорю тебе: «Спасай...»