Кто-то однажды сказал мне довольно мудрую вещь - "нужно порою срываться, не стоит в себе всё держать". Только не нужно срываться, когда ты в руках держишь меч. Чтобы других не калечить, руки лучше разжать.
Только, как ни старайся, от себя ведь не убежать...
Ты никогда и не знаешь точно, когда придет та самая ночь, Когда горящий внутри огонь заставит тоску через край перелиться. Всё естество, как безумное воет "прочь, немедленно прочь!!!", Только б не помнить... А там хоть курить, хоть до синих огней наконец допиться. Только б не снова... Не снова по сердцу иглой. Я так хочу всё забыть, но картинкам и в памяти тесно. Богу и ангелам вовсе не интересно Как это - забывать, вспоминать, забывать, вспоминать и снова И СНОВА ДО БОЛИ ЗАХЛЕБЫВАТЬСЯ ТОСКОЙ. Мне из живых никогда и никто не поможет. Сколько людей, а как будто с разбега летишь в пустоту Пусто и холодно... Кто-то меня держит за руку, я же стою на холодном мосту Сталь и отчаянье ясно, как боль, ощущая под кожей. Прочь... Я уйду... никого не задену тоскою, Жизнь научила, что каждый здесь сам по себе. Ночь мне глаза закрывает холодной и мертвой рукою. И никогда ни один среди вас не споет обо мне.
Где мне найти свой покой, как ни в этом проклятом вине?!
Ветер хватает за плечи, пытаясь вернуть мой разум, Но мне не помочь так просто, тут дело совсем в другом. Ночь обнимает так крепко... Я всё забываю разом. Помню лишь: где твоё мертвое сердце - там вот и есть мой дом. Тьма накрывает душу, разум под пеплом тлеет. Мне же тогда обещали, что всё это вылечит время. А пока меня лечит ветер, фонари и асфальт мокрый Лечат пустынные улицы. Я не вернусь... так скоро...
Я возвращаюсь в сознание в одном из пустынных парков. Небо по-прежнему тёмное, рассвет бесконечно далек. Я на колени падаю, руками хватаясь за голову. Тьма. Только где-то в прошлом едва горит огонёк. Плакать - удел бессильных, я это знаю с детства, (Но ты же сейчас бессильна?..) И слёзы льются рекой. Где ты?! Приди же ко мне, чёрт возьми!! Мне бы лишь взгляд твой... и снова я обрету покой. Спирт обжигает горло. Я не хочу больше помнить. Но и сдохнуть тоже не выход. И мне остается пить. Можно кричать от бессилия, можно к земле прижаться. Можно одним лишь ударом память себе обрубить.
Сидя на земле, на холодной земле, я плачу, сжимаясь, как перед ударом ногой в живот, и лишь крепче прижимаю лицо к коленям. Порой мимо проходят люди, они останавливаются, кто-то смеется. Потом они уходят. Они не запомнят моего лица, оно скрыто во тьме ночи. ночь - единственное существо, которое может мне хоть чем-то помочь. Рядом со мной лежит наполовину пустая бутылка. Наверное, я пьяна, но даже алкоголь, который обычно помогает в такой ситуации, не в состоянии помочь теперь, вытеснив собой литры гнилой и проклятой тоски. Наверное, я пьяна, но я не чувствую этого. Я зову тебя. Смотрю в чёрное небо, пытаясь увидеть твоё лицо, и зову сквозь зубы "приди... пожалуйста, приди... ты нужен мне!". Тело трясется, как в лихорадке, и я боюсь говорить громче, чтобы шёпот не перешел в крик, в вопль отчаяния, потому что такие вопли обычно переходят в безумие и окровавленные тела, которые утром находят на асфальте. Никто и никогда не видел меня такой, не видел моих сжатых до посинения кулаков, не видел крови из прокушенной губы - ты зажимаешь себе рот ладонями, чтобы не кричать, и они тоже пачкаются в крови, не видел мокрой ткани джинсов - не от росы или дождя, а от градом падающих слез, не видел ожогов на руках, когда ты зажимаешь в кулаке тлеющую сигарету, чтобы привести себя в чувство, чтобы не сойти с ума. Даже ты не видел меня такой, потому что пока ты был жив и был со мной, я была воином, а теперь я просто мокрое пятно от слёз на своих же собственных коленях, и ничего больше. Со свистом я втягиваю в лёгкие воздух, понимая, что еще немного, и тихий плач перерастет в звериный вой. Забери меня отсюда... (текст неполный).