Давай я надену платье, Нежнее оттенков которого будет только закат на почти абсолютно чистых окнах маленькой квартиры, Ну, или твои объятья. Ты улыбнёшься так искренне и с любовью взглянешь на меня; Мы выйдем на улицу и нас ослепит солнце, плавно прячущееся за линию моря, Оно разбросает на волосах моих искорки… А ты посмотришь мне в глаза и в миг забудешь, что значит горе.
И я улыбнусь в ответ. Мы сядем в машину, до конца откроем окна, по радио заиграет что-то мелодичное, как в винтажном кафе на другом конце города. Мы поедем так медленно-медленно, никуда не спеша, Встретимся в лобовом взглядом, И только спокойствием, вперемешку с ароматом твоим дыша, Я вдруг пойму, что соткана вся из золота, Но только когда ты рядом.
А когда лучи солнца ощутят свою власть и обнимут всё небо разом, Наполняя его, как наш город ароматы жасмина с наступлением темноты, Заливая его любовно и щедро, как художник палитры красок, Мы уже будем сидеть на камушках у воды, И молчать. И ничто не сможет дороже стать этой самой смыслом насыщенной тишины, И никто – кроме нас – не будет в силах её понять. На мои загорелые плечи ты накинешь мне тихо пиджак, Чтоб не мёрзло моё-твоё тело, Взглянешь вдаль и закуришь тяжёлый табак, Это, кажется, всё, чего бы я так хотела…
Разбиваясь тяжёлыми волнами о могучие камни, как и сотни лет до нашего прихода к этим берегам, Будет без устали плескаться море… То, что есть между нами, не оставит место словам; Ты возьмёшь меня за руку и не вспомнишь больше, что значит горе.