Сказал Экклезиаст: всё — суета сует! Всё временно, всё смертно в человеке. От всех трудов под солнцем проку нет, И лишь Земля незыблема вовеки. Проходит род — и вновь приходит род, Круговращенью следуя в природе. Закатом заменяется восход, Глядишь: и снова солнце на восходе! И ветер, обошедший все края, То налетавший с севера, то с юга, На круги возвращается своя. Нет выхода из замкнутого круга. В моря впадают реки, но полней Вовек моря от этого не станут. И реки, не наполнивши морей, К истокам возвращаться не устанут. Несовершенен всякий пересказ: Он сокровенный смысл вещей нарушит. Смотреть вовеки не устанет глаз, Вовеки слушать не устанут уши. Что было прежде — то и будет впредь, А то, что было, — человек забудет. Покуда существует эта твердь, Вовек под солнцем нового не будет. Мне говорят: «Смотри, Экклезиаст: Вот — новое!» Но то, что нынче ново, В веках минувших тыщу раз до нас Уже случалось — и случится снова. Нет памяти о прошлом. Суждено Всему, что было, полное забвенье. И точно так же будет лишено Воспоминаний ваше поколенье.
Мне выпало в Израиле царить. Я дал зарок: познать людские страсти. Всё взвесить. Слов пустых не говорить. Задача — тяжелее царской власти. Всё чередой прошло передо мной — Блеск, нищета, величие, разруха... И вот вам вывод мудрости земной: Всё — суета сует, томленье духа! Прямым вовек не станет путь планет. Число светил доступно звездочету, Но то, чего на этом свете нет, Не поддается никакому счету. И я сказал себе: ты стал велик Благодаря познаньям обретенным. Ты больше всех изведал и постиг, И сердце твое стало умудренным. Ты предал сердце мудрости — и та Насытила его до опьяненья. Но понял ты: и это — суета, И это — духа твоего томленье! Под тяжестью познанья плечи горбь. У мудрости великой — вкус печали. Кто множит знанья — умножает скорбь. Зерно ее заложено в начале.