Улетать высоко, высоко как птица. Улетать высоко, высоко как птица
Знаешь, времени осталось так мало, зима пришла, Знаешь, порою тешу себя за завтраком, что все по старому. Все думаю и думаю, а погода уже дышит слякотью, Руки усталые на потертой скатерти. Стрелы, об локти Амура белого сломаны, Письма порваны, адреса стертые, не ровные. И все вроде бы порвано слепой обидой, еще кроме этого. Знаю мне верить и ждать стоило. Зачем теперь все это? Мне не хватает тебя, как ветру паруса, На душе скверно, не так разве? По переулкам грязным, брожу в одежде прячась, Мечталось иначе малость, только не получается… Глаза твои - цвета радости, шутя плачут, На меня глядя, улыбаются. Иначе могло быть со мной, нет точно, Да и без этого сердце разрывается в клочья...
Улетать высоко, высоко как птица Улетать высоко, высоко как птица
Тот вечер был пасмурный, Бросались вниз капли отважные. Фонари, то зажигались, то гасли, Вода темная подошвы смывала. Я укрывался как мог от назойливого ветра и досады воротом… Озябшие руки карманы пустые грели, Я заставлял очнуться себя, Но получалось как то скверно. Плыли картины по тротуару, дождем промытые Казалось, они оживали вместе с собаками сытыми Наверное, не смог придумать затей себе лучше, Как на асфальте рисовать минуты прошлого тушью. Легкий флирт, стрельба по мишени взглядом тонким, Проникающим, как лезвие ранит юную кожу со стоном. Бой скрипки, заглушает трамвайный скрежет, Робкий, ненавязчивый, кровь закипает и грудь режет. Зачем же узнал тебя снова? Поверить готов, что сон это, но похоже ты была не готова…
Улетать высоко, высоко как птица Улетать высоко, высоко как птица
Вчера об пороги спотыкалась, бросала что не попадя, Рвала тряпки от Gucci, в кухонной копоти ко всему прочему. О совести вспоминала что-то… Хотя просто стоит оставить меня в покое. Месяцев этих жгучих и ядовитых вполне хватило, По горло сыт стандартным трепом разного вида. Верить и ждать стоило… Да снова мимо, гнать в шею или по ниже. Больше грима на фразы, без нужды. Оставлять в памяти минуты, ждать столько не нужно. Что теперь молчать будешь, Или напомнишь что-нибудь про совесть или тому подобную чушь? Грубые жесты твои и голос стал хлипче, Обличий ангельский сменил халат и рваный лифчик. Прокуренная тюль и вечная гора посуды, Постоянные упреки мамины, что он тебя не любит.