Страна моя смешная, страна весенних снов Родная, ты любила промывание мозгов И тот, кто жил в столице, и я – провинциал Где выпало родиться, туда ты и попал. В империю советов, на остров к дуракам Где радио, газеты долбили по мозгам, Что жить хорошо и жизнь хороша А нам все равно, на ушах лапша. Конечно, станешь так немножечко тупой Когда живешь и не за каменной, а за железною стеной Там, где-то за бугром, двадцатый славный век Живи здесь дураком простой советский человек. И кто-то скажет вдруг, что все было не так, Все было так, мой друг: совок, бардак, голяк.
Что такое море, папа? Хочу море!
Свобода навалилась так, никто ее не знал, Ни думал, ни гадал, никак не ожидал. Свобода – вещь опасная, отсутствует уют, С жестокостью ужасной волки зайчика жуют. Ведь мы хотели, мы надеялись, что наш капиталист Собою будет светел, собою будет чист. А этот хитрозадый начальный капитал Ну так подутомил, наворовал, забыковал. Но каждому воздастся по делам когда-нибудь, Свобода, словно кислота – вытравливает суть. Свободой объедаются, иногда блюют. Тупые в ней не выживают, вовсе не живут. И кто-то удивиться - свободной и больной, Я стал гордиться впервые собственной страной.
Что такое море, папа? Где-то рядом море!
Но век свободы короток, и вот приходит страх. Я чувствую, как кто-то ковыряется в мозгах, В моих, да и не только, но и по всей стране Я чувствую какое–то влияние извне. Какие-то уроды залезли в мой телеэкран И что угодно делают со мной оттуда там. Они сидят в газетах, радио, кино. Важнейшие искусства стали полное «оно» Они как-то по своему хотят меня употребить. В том смысле, что я должен что-нибудь купить, Купить, употребить, переварить, опять опять. Американская мечта, японская мать. Процесс употребления пошел таким винтом, Анальное отверстие срастилося со ртом, Свернулася в клубочек бессмертная душа, Жить хорошо, жизнь опять хороша.
С волками - выть по-волчьи, с ослами быть ослом, Но если всемером козлят, то можно стать козлом, Я только-только полюбил тебя, моя страна, Американская, тупая, на фиг ты нужна. Ведь мы конкретно едем на остров бигмаков И там политкоректно превращаемся в ослов. Уверенно вступает в двадцать первый век Тупой американский советский человек. И слева терроризма жуть, а справа глобализм. Я ухожу на третий путь – российский пофигизм.