Говорят, я был красив, силен и весел, Говорят, что был охоч до плясок-песен. И, что долгами я владел, как пес блохами, И, что во снах я разговаривал с богами.
А мне не верится, не верится, не верится, Что красотой и дикой силой с кем-то мерялся. Что рассыпал-ронял лады по кнопкам-клавишам, Что увлекал в сады в пруды пугливых барышень.
Говорят, что я горбат, плешив и грешен. Говорят, что я космат, как древний леший. Что у меня – копыта, хвост, репейник в гриве. И, что я прост, как дверь, как гвоздь, как плесень с гнилью.
А мне не верится, не верится, не верится, Что я горбом могу с любым горбатым меряться. Могу храпеть и ржать, рычать и каяться. И пусть все со смеху враги мои катаются.
Но все замолкли, все затихли, все заглохли. И раскрошился весь я в пыль в песок и в крохи. И от меня пошли туманы, мхи и тени. И ищет по свету меня мой крест нательный.
А мне не верится, не верится, не верится, Что грусть-земля скрипя, как встарь, как прежде вертится. И, что на ней все те же Авели и Каины. И только я, какой-то весь, как есть, неправильный.