я снова не в духе. как обычно, тянусь к антресолям, а после валяюсь в отрубе, пытаясь хоть слово составить из звуков, похожих на длинный гудок в старой трубке, где провод болтается в будке лет двадцать от скуки. в городе трупов, что тянутся пальцами, зная заранее: их абонент недоступен, и операторы группой повисли над полом на трубах, а вместе с тем весь периметр улицы офиса вдруг содрогнулся от грохота стульев, грудами сломанных ножек, будто бы тысячей рухнувших судеб. и все ничего, но тот провод подвязан на горле. [как гордиев узел.] я снова не в духе. нахожу себя в лодке, где весла не спустит никто, ведь из тех троих и собаки последняя сдохла, а другие два струсили . туман над водой не покажет мне путь, как и те маяки в перепутье, что мигают мне томно в конвульсиях реже, чем пульс умирающей суки. мои глаза никогда не потонут, где мечутся бури, паруса ни за что вдруг к атоллам ветер не сдует, меня не примут за полночь все эти портовые дуры, ведь якорь подвязан на горле. [как гордиев узел.] я снова не в духе. в моменте отрыва шасси от полос и закрытия люков пытаюсь коснуться земли и проснуться в подвале с забитою шлюхой, в квартирах, где всем открывают без стука, где каждый скиталец - мне друг, и любой второй тост - череда эпитафий из слов, что, как этот потерянный лайнер, не могут в бокале осесть и летают по кругу. быть может, во всем тут виновен поломанный флюгер, диспетчер, он спутал погоду, пилот, отпустивший штурвал ради шуток. тут паника, крики и шум, но ведь этот трос парашюта подвязан на горле. [как гордиев узел.] я снова не в духе. остатки души скормлю ебаной музе, они встанут комком в горле, потом с рвотой их спустят в чертов санузел. никто не поспорит о вкусе, ведь музыка - жеванный мусор, а это искусство настолько безумно, что заставляет раздуть все костры из эмоций в одной лишь надежде не сдуться. или не сдаться. или не струсить, опять посылая в пизду все. ломая фаланги в подсчетах того, как ломал все в подсчетах того, сколько раз подыхал на рекурсиях. [может, отпустит?] но срезанный провод/поднятый якорь/рвущийся трос - это гордиев узел.
это все, что у меня есть. это все, что я здесь смог оставить. я давно сошел с ума здесь, но эти песни - это узелок на память.