Сидит лишь он, напившись лучшей неприязни. К деяниям своим, безумным мыслям, Что приговором стали для невыносимо страшной казни, намного худшей, чем сотни тысяч острых стрел. В одно мгновение он много потерял А ведь недавно только многое сыскал. Не думал он, эмоциям поддался И навсегда с любовью распрощался... Сидит, и думает, терзают мысли душу. Не надо больше ему небесных звезд. Ведь так же просто было все разрушить. Затем, понять, спалив последний мост. Когда он рядом с ней, то сердце трепыхается, так сильно, что трудно промолчать. И как сдержатся он старается, чтобы ее лишь на секунду не обнять. Зачем? Ведь оттолкнула бы она его, и только хуже стало бы от этого. Любовь... сказать ей все легко, но не поверит слову этому...
Я так устал от всего, хочу отдохнуть... Хочу что - то сделать, что заставит вдохнуть воздух новыми легкими. Стать другим, стереть все, что было, заново родиться. Возможно, что мне попросту трудно дышать...
Холодная стена, по обе эти стороны. Сидит она, а он напротив. В небе вороны. Он сам возвел ее, теперь пытается снести. Он камень голою рукою, Бьет сильно. Не рушится стена. И на колени пав с поникшей головою, Смахнет с щеки... Проклятая душевная слеза. Он знает - мужчина не заплачет. Он будет рушить стену эту вновь и вновь. Он знает - мужчина не устанет. И не заметит, как льется с раны кровь. Когда он рядом с ней, то сердце трепыхается, так сильно, что трудно устоять. И как сдержатся он старается, Чтоб не поддаться, не поцеловать.
И вот поднялся он на ноги, промолвил громко, не спеша: - Прости любимая, я знаю, что сотворил тогда, сказав те страшные слова. Я виноват, и знаю, понимаю. И каждую ошибку вижу как сейчас. Я больше в горе не страдаю, но продолжаю верить слепо в нас.